Когда началась блокада, Ленинград постепенно погружался во тьму. Проводилась светомаскировка города – луч света мог выдать вражеской авиации точки для удара. При этом электростанции или захватывали немцы, или уничтожали наши войска, чтобы эти стратегические объекты не достались врагу. Оставалась только Волховская электростанция, из которой вывезли оборудование, опасаясь захвата. К ноябрю 1941-го начались отключения света. В итоге наступила энергетическая блокада города. Встал электротранспорт. В квартирах, а потом и в большинстве учреждений погас свет.
Специалисты «Ленсвета» – в основном женщины, ведь многие мужчины ушли на фронт – работали на уборке разбитых светильников, поврежденных фонарных опор и арматуры. Чтобы сохранить светильники, имевшие художественную ценность, их снимали и увозили на телегах в безопасные места. Даже в самые сложные дни ленинградцы старались уберечь исторические ценности города.
Вместе с голодом и холодом отсутствие света давило на людей. Естественно, улицы не освещались – и тогда появились «светлячки». Предприятие, выпускавшее оборудование для зенитных орудий, делало и люминесцентные броши, чтобы люди, идущие по темным улицам, видели друг друга и не сталкивались. Ослабевшие от голода горожане, столкнувшись и упав, уже могли и не подняться.
Когда в 1942 году по дну Ладожского озера были проложены кабель-трассы и вновь заработала Волховская ГЭС, наступило возрождение. Очень многие блокадники в своих дневниках писали, что возвращение света на улицы и в дома стало чудом. В годы блокады Ленинграда свет был символом надежды и жизни.
Сегодня Петербург – один из самых освещенных городов Европы, а может, и мира. Думаю, это одно из последствий блокады. Люди в первую и вторую блокадные зимы настолько насиделись во мраке, что в послевоенные годы прикладывались все усилия, чтобы город осветить. Улицы, подворотни и тупики оказались залиты светом. Наш город стал самым светлым.
Вспомните: при взлете или посадке самолета в Пулково в темное время суток мы видим зарево. Там, где живут люди, должен быть свет.
Фото: Александр Глуз / «Петербургский дневник»
