Идея подвести итоги за год войны возникла от советской привычки делать отчеты о выполнении планов на определенный период и принадлежала, судя по всему, лично И.В. Сталину: вождь даже считал, что немцы тоже отметят годовщину – что-нибудь «выкинут» в этот день на советско-германском фронте.
Впервые словосочетание «год войны» появилось в речах депутатов Верховного Совета СССР, собравшегося 18 июня 1942 г. Совет был созван по важному поводу: правительство «признало необходимым» представить Верховному Совету на рассмотрение и ратификацию англо-советский договор, заключенный 26 мая 1942 г. в Лондоне. Одновременно следовало одобрить Соглашение между СССР и США о принципах взаимной помощи в ведении войны против агрессии, подписанное 11 июня в Вашингтоне.
Итоги на заседании первым подвел А.С. Щербаков – первый секретарь московских областного и городского комитетов ВКП (б), с 1942 г. – начальник Политуправления РККА. Щербаков не только заявил, что за год войны советский народ «закалился и окреп», но и что день 22 июня 1941 г. «стал черным днем в недолгой и подлой истории гитлеровской Германии» как начало ее конца. В качестве примера стойкости советского народа Щербаков привел, разумеется, Москву.
Щербаков также заявил, что Договор и Соглашение свидетельствуют о решимости «великих демократических держав» открытием второго фронта окончательно разгромить «гитлеровскую военную машину» в 1942 году. Перспективы открытия второго фронта дали пропаганде возможность развить сталинскую установку о разгроме Германии в 1942 году: в приказе от 1 мая 1942 г. И.В. Сталин призвал армию «добиться» очищения советской земли от гитлеровцев к концу года.
Главные военно-политические итоги войны для народа подвел не Сталин, а номинальный глава государства – Председатель Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинин. 22 июня 1942 г. газета «Ленинградская правда» открылась пространной статьей Калинина «Год войны». Идея, изложенная в статье, заключалась в том, что Германия отнеслась к войне с СССР «легкомысленно», добиться желаемого не смогла, а Советский Союз, напротив, выстоял, усилился в политическом, экономическом и военном отношении, благодаря чему Красная Армия перехватила «инициативу ведения боев», перешла от обороны к наступлению, очищает советскую землю от захватчиков, которые «откатываются» на Запад, «теряя веру в победу».
Калинин заявил, что для немцев отныне возможны только «ограниченные» наступательные действия на некоторых участках фронта, весеннее наступление германской армии не состоялось, и общего большого наступления немцы – «можно с уверенностью сказать» – отныне устроить «не в силах». Все это, а также «как нельзя более прочное» международное положение СССР дало Калинину «полное основание быть уверенным в том, что враг будет разбит»; Калинин, однако, не сказал, что это случится именно в 1942 г., а лишь призвал, вслед за Сталиным, усилить работу по максимальному приближению победы.
Наконец, 24 июня 1942 г. были опубликованы «Политические и военные итоги года отечественной войны», подведенные Совинформбюро, которые от прежних статей отличались наличием статистики. Утверждалось, что за год войны Германия потеряла убитыми, ранеными и пленными около 10 млн. чел., СССР – 4,5 млн. Потери в танках назывались, соответственно, свыше 24 тыс. шт. против 15 тыс. шт., в орудиях – свыше 30500 шт. против 22 тыс. шт., в самолетах – свыше 20 тыс. против 9 тыс.
Своеобразно отметили годовщину советские карикатуристы, изобразив соответствующим образом главных деятелей рейха и их союзников
Сталин действительно считал, что зимой 1941/42 гг. инициатива полностью перешла к Красной Армии (в чем его также убеждали некоторые командующие фронтами), однако в Генштабе видели, что советское наступление выдохлось, а противник еще силен. Однако Сталин от «инициативы» отказываться не хотел, поэтому весной 1942 г. Красная Армия продолжила наступление на некоторых участках фронта: южнее Ладожского озера, южнее озера Ильмень, в районе Харькова и в Крыму.
Советская пропаганда излагала события в виде подтверждения «инициативы», создавая у людей картину продолжения победоносного наступления, и сначала события как будто подтверждали сообщения пропаганды. 12 мая 1942 г. началось наступление войск Юго-Западного и Южного фронтов севернее и южнее Харькова, и газеты запестрели данными об уничтоженных вражеских солдатах и технике. Например, согласно вечерней сводке Совинформбюро за 16 мая, на Харьковском направлении за день боев противник «оставил на поле боя до 70 подбитых танков». Но 17 мая 1942 г. немцы нанесли контрудар. Части Южного фронта оказались в окружении в районе Барвенково (юго-восточнее Харькова); «котел» был уничтожен немцами к 29 мая, а советские войска отброшены на рубеж реки Оскол.
Тем не менее, советская пропаганда продолжала поддерживать в народе победные иллюзии. 26 мая печать, правда, признала отдельные «оборонительные бои» и «закрепление на занимаемых рубежах». Но 31 мая Совинформбюро опубликовало статью «О боях на Харьковском направлении», в которой было заявлено, что советское наступление под Харьковом было предпринято с целью сорвать немецкое наступление, и эта задача выполнена: уничтожено и пленено не менее 90 тыс. вражеских солдат и офицеров, уничтожено 540 танков, до 200 самолетов. Потери советских войск бюро назвало в 5 тыс. убитыми, 70 тыс. пропавшими без вести, 300 танков и 124 самолета. Совинформбюро отвергло попытки немцев «расписать» бои под Харьковом как свою крупную победу, и подытожило: «еще несколько таких немецких «побед», и немецко-фашистская армия будет окончательно обескровлена».
Продолжавшееся с февраля 1942 г. наступление советских войск в Крыму закончилось поражением. 23 мая Совинформбюро признало факт оставления Керченского полуострова, но – «по приказу», и «эвакуация» войск и материальной части были проведены «в полном порядке».
7 июня 1942 г. в сводах Совинформбюро появился «Севастопольский участок», на котором атаки противника отбивались с большими для него потерями. 22 июня судьба Севастополя еще была неопределенной, но именно в этот день была опубликована вечерняя сводка за 21 июня с тяжелой фразой: «противнику ценою огромных жертв удалось вклиниться в нашу оборону».
«Судьба Севастополя крайне волнует всех нас. Стоически обороняющийся уже столько месяцев подряд, выдержит ли он этот новый, последний, жестокий удар?» (ленинградский военный корреспондент П. Лукницкий, 15 июня 1942 г.)
Заключение Договора с Англией и Соглашения с США породило у советских руководителей уверенность в том, что военные поставки Советскому Союзу будут увеличены и что второй фронт будет открыт в Европе в 1942 году. Действия союзников как будто давали основания для подобного оптимизма. С заметным удовлетворением советская печать рассказывала об отражении силами США японской атаки на Мидуэй, хотя в 1942 г. Япония не находилась в состоянии войны с СССР. Но основное внимание занял налет английской авиации 31 мая на Кельн. Сильнейшее впечатление произвели масштабы налета: участвовало около 1 тыс. бомбардировщиков, за 90 минут было сброшено 10 тыс. бомб. Сначала дело преподносилось в виде уничтожения Кельна как промышленного центра Германии, однако через несколько дней, противореча себе, опубликовали свидетельство очевидца: «Нужно заново строить Кельн. Во всех кварталах зажигательными и фугасными бомбами уничтожены целые улицы… Женщины и мужчины таскали воду ведрами, ибо водопровод разрушен. Люди живут прямо на улице. Тысячи жителей города бродят по улицам, тащат узлы или везут в детских колясках чемоданы». То, что пострадало гражданское население, не смущало. Называя обстрелы и бомбежки Ленинграда «варварскими», ленинградская печать одновременно излагала кельнские подробности в общем тоне мстительной радости, дескать, немцы получили сдачи. Печатались издевательские рисунки; а ленинградский поэт А. Решетов сочинил стихотворение, в котором есть такие строки:
«Десять тысяч бомб упало –
Кельну хватит для начала»
Все же, в виде оправдания своего злорадства, газеты рядом с заметками о Кельне поместили впечатления корреспондента шведской газеты об оккупированных Киеве и Харькове, где дома разрушены, уцелевшие голодные жители бродят в лохмотьях, а также другие статьи о зверствах фашистов.
История с Кельном доказывает, что в 1942 г., вопреки официальным заявлениям, главным врагом виделся уже не фашизм, а немецкий народ. Впрочем, судя по дневникам, простые ленинградцы газетных жестокостей о Кельне не поддерживали, более того, отнеслись к этим событиям равнодушно: Кельн и союзники были далеко, свои заботы были важнее. Кроме того, воздушная война союзников воспринималась, в первую очередь, как уничтожение военного потенциала Германии. П. Лукницкий записал в дневнике:
«Общее удовлетворение вызывают сейчас необыкновенные по своей массовости и разрушительности налеты английской авиации на Германию. Начав крушить германские центры промышленности нападениями тысячи самолетов (одновременно!), Англия, безусловно, не остановится. Эффект от бомбежки Кельна и Эссена очень велик. Эти бомбежки – первая существенная помощь нам, за которой должно последовать союзниками открытие второго фронта».
2 июня 1942 г. У. Черчилль заявил, что масштабы воздушного наступления на Германию будут увеличены, поскольку вскоре к английским ВВС присоединятся американские, и это заявление своевременно появилось в советских газетах.
О поражениях союзников сообщалось с максимальной лаконичностью. Например, 22 июня: «Агентство «Рейтер» передает, что официально подтверждается о падении Тобрука».
Тобрук – важный порт на североафриканском побережье Средиземного моря – британские войска удерживали с апреля 1941 г., выдержали в том году штурм и осаду Тобрука немецкими войсками. В конце мая 1942 г. немцы вновь начали наступление на Тобрук, и 21 июня город был сдан. Это стало второй по величине, после сдачи Сингапура в феврале 1942 г., капитуляцией британской армии во Второй мировой войне.
Что касается собственно ленинградских итогов войны, то впервые о них сказал на заседании Верховного Совета СССР А.А. Жданов. Структура его речи повторяла речь Щербакова: в основе был факт подписания советско-британского договора, в части, которая касалась Ленинграда, Жданов утверждал, что за год войны гитлеровцам не удалось ни взять город штурмом, ни задушить блокадой, а ленинградцы закалились и окрепли, научившись справляться «с самыми непредвиденными и неожиданными» трудностями и задачами. Подчеркнув, что «в Ленинграде нет грани между фронтом и тылом», Жданов намекал на то, что утверждение Сталина о единстве советского фронта и тыла как главного источника побед к Ленинграду относится в сильнейшей степени. Окончание речи Жданова было предельно оптимистичным: «разгром гитлеровской банды неминуем», причем «под руководством нашего вождя и великого полководца товарища Сталина народы Советского Союза выполнят его приказ и разгромят немецко-фашистских захватчиков в 1942 году».
22 июня 1942 г. «Ленинградская правда» вышла с серией итоговых статей. Командующий войсками Ленинградского фронта Л.А. Говоров в статье «Бои за Ленинград», вкратце поведав о событиях десяти месяцев, заявил, что хоть немцы и «чувствуют себя обреченными», но поэтому «защищаются с отчаянием приговоренных к смерти», и даже «не отказываются от плана захвата Ленинграда». Командующий силами Балтийского флота В.Ф. Трибуц также подвел итоги действий кораблей и морской авиации за 11 месяцев войны, но, в отличие от Говорова, заявил: «Краснознаменный Балтийский флот вступает во второй год отечественной войны с твердой уверенностью, что 1942 год будет годом окончательного разгрома гитлеровских мерзавцев. Личный состав Краснознаменного Балтийского флота выполнит приказ Наркома Обороны товарища Сталина и вместе с Красной Армией полностью очистит советскую землю от фашистской чумы». От городского руководства выступил секретарь горкома ВКП (б) Я.Ф. Капустин. Он рассказал об особенностях работы ленинградской промышленности с началом войны и изложил главные городские задачи: массовый выпуск военной продукции, местные заготовки топлива («рассчитывать на его привоз издалека сейчас нельзя»), развертывание оборонного строительства, укрепление противовоздушной и противохимической обороны, улучшение общественного питания, развитие подсобных хозяйств и индивидуального огородничества.
Мнения жителей Ленинграда, судя по дневникам, находились в полной власти заявлений центрального и местного начальства. «Приказ тов. Сталина о разгроме гитлеровцев в 1942 году будет выполнен» – писал в своем дневнике 22 июня 1942 г. один из ленинградцев, Н.П. Горшков. Он же 21 июня отметил: «Идут разговоры, что немцы в годовщину войны могут начать штурм Ленинграда».
В то же время другие, в первую очередь, военные, смотрели на жизнь более реалистично: «Остается пожелание, чтобы следующий год был последним и победным годом войны» (военный инженер Б. Озеров).
Большинство горожан, занятое повседневными проблемами, вспомнило 22 июня, что война идет ровно год – и только. Очевидно, поэтому 28 июня 1942 г. «Ленинградская правда» вышла с передовицей «Разъяснять трудящимся итоги года войны»
Боевые действия на Ленинградском и Волховском фронтах в официальных сводках прочно вошли в разряд «местного значения» – публиковались сведения об отдельных вылазках и перестрелках, на основании которых можно было сделать вывод, что Красная Армия под Ленинградом хотя и не наступает, но крепко держит противника в руках. Армейцы тоже отметили годовщину войны – обстрелами вражеских позиций. 24 июня стало, например, известно, что в канун годовщины «артиллеристы некоторых подразделений т. Черепанова обрушили на позиции белофинских холопов Гитлера шквал огня. Разрушены: орудийная ДЗОТ, блиндаж и 4 землянки противника. Подавлены 4 артиллерийские батареи. Уничтожено не менее 50 белофиннов».
Бойцы на фронте отмечали дату также индивидуально – и подводя итоги, и давая обязательства. Отчет за год давали и ленинградские партизаны
22 июня 1942 г. противник выпустил по городу 118 снарядов; 75 человек было ранено и 20 убито. В 21 час. 17 мин. зазвучала сирена воздушной тревоги, но вражеские самолеты пробиться к городу не смогли, спустя 40 минут был дан отбой воздушной тревоги.
Всего за год войны на Ленинград упало более 4 тыс. фугасных бомб и воздушных мин, около 100 тыс. зажигательных бомб и около 45 тыс. снарядов. Было разрушено и повреждено около 2,5 тыс. зданий, 22 моста, возникло около 700 крупных пожаров.
Перед войной в Ленинграде было около 3 млн. чел., в начале блокады в городе оставалось около 2,5 млн. чел. С сентября 1941 г. по июнь 1942 г. в городе был зарегистрирован 532661 умерший. По другим сведениям, в период с 1 июля 1941 г. по 1 июля 1942 г. было захоронено 1 093 695 человек
С 22 июня 1942 г. в Ленинграде началась продажа по июньским продовольственным карточкам: масла подсолнечного – рабочим и ИТР по 200 г, служащим – по 100 г; масла животного – детям до 12 лет по 100 г.
Кроме того, 21 июня было объявлено о продаже с 23 июня в счет месячных норм по мясу: рабочим и ИТР за 400 г мяса – 400 г колбасных изделий (вареные сорта) или 300 г мясных консервов; служащим – за 200 г мяса 200 г колбасы или 150 г консервов, иждивенцам и детям до 12 лет – за 100 г мяса 100 г колбасы или 75 г консервов
После апрельского восстановления первых маршрутов пассажирского трамвая в июне 1942 г. это восстановление продолжилось. 15 июня возобновилось движение по маршруту № 20 (Озерки – пл. Искусств), в связи с чем кольцо маршрута № 9 было перенесено со 2-го Муринского проспекта к Индустриальному институту (на Политехнической улице). 21 июня на пять километров был продлен маршрут № 10 – от конца Расстанной улицы через Лиговскую улицу к Охтенскому кольцу. (До войны маршрут пролегал от Ржевки до Волковского кладбища, с 15 апреля 1942 г. маршрут проходил от Ржевки до Большой Охты)
20 июня в «Ленинградской правде» было опубликовано решение горисполкома от 13 июня о регистрации пишущих машинок, принадлежавших частным лицам. Граждане были обязаны в 5 дней с момента опубликования решения зарегистрировать машинки в Управлении милиции Ленинграда; продажа, покупка и передача машинок запрещалась без разрешения милиции в каждом отдельном случае; за нарушение виновные подлежали предупреждению, штрафу до 100 руб. или исправительным работам до 30 дней.
Вероятно, объявление не возымело должного действия, поскольку 25 июня 1942 г. оно было вновь напечатано в газете, но уже за подписью начальника городского Управления милиции
В Ленинградском институте переливания крови 20 июня начала работу научная конференция, посвященная консервации крови и новым методам лечения. Заслушивались доклады о новом методе взятия крови от доноров, предотвращавшем порчу крови при хранении, о применении электрических токов при консервировании крови, о новом способе приготовления стерилизованных сывороток, о переливании крови при лечении некоторых болезней
- 22 июня ученые Всесоюзного института растениеводства О.А. Воскресенская и В.С. Лехнович закончили посадку картофеля из уникальной коллекции института, сохраненной в голодную зиму 1941-1942 гг.
- 20 июня начались экзамены в тридцати девяти ленинградских школах, которые не прекращали работать всю зиму. Школьники 4-9 классов сдавали экзамены по русскому языку, литературе и математике, выпускники 10-х классов, кроме того, – по физике и иностранному языку. Экзамены по арифметике и алгебре были только письменные, а по геометрии – устные
- 20 июня в Доме Красной Армии после переоборудования вновь открылась выставка «Великая отечественная война советского народа против германского фашизма». Выставка пополнилась трофеями. Экспонаты новых отделов рассказывали о разгроме немцев под Москвой, о Ленинграде в дни блокады, о зверствах фашистов. Специальный отдел был посвящен первомайскому приказу Сталина
- В лектории горкома ВКП (б) состоялась лекция Л. Добржинского «1942 год должен стать годом окончательного разгрома немецко-фашистских захватчиков». В академическом лектории при Ленинградском доме ученых состоялась лекция профессора В. Прянишникова «Наука и оборона страны»
- 22 июня 1942 г. в Ленинграде с утра было пасмурно, + 13 градусов, в 8 часов прошел небольшой дождь. Днем небо прояснилось, температура поднялась до + 26 градусов в тени
